Неточные совпадения
Из самой средины морского дна возносит она к небесам непроломные свои
стены, вся созданная из одного цельного,
сплошного камня.
Ближе к Таврическому саду люди шли негустой, но почти
сплошной толпою, на Литейном, где-то около моста, а может быть, за мостом, на Выборгской, немножко похлопали выстрелы из ружей, догорал окружный суд, от него остались только
стены, но в их огромной коробке все еще жадно хрустел огонь, догрызая дерево, изредка в огне что-то тяжело вздыхало, и тогда от него отрывались стайки мелких огоньков, они трепетно вылетали на воздух, точно бабочки или цветы, и быстро превращались в темно-серый бумажный пепел.
Длиной он футов сорок, а вниз опускался
сплошной каменной
стеной, футов на семьдесят, и упирался в дно оврага.
Представьте себе над головой
сплошную каменную
стену гор, которая заслоняет небо, солнце и которой не видать вершины.
В деревне забор был
сплошной: на
стене, за
стеной росли деревья; из-за них выглядывали цветы.
Передняя походила на министерскую приемную: мозаичный мраморный пол, покрытый мягким ковром;
стены, отделанные под дуб; потолок, покрытый
сплошным слоем сквозных арабесок, и самая роскошная лестница с мраморными белыми ступенями и массивными бронзовыми перилами.
Просторная поляна в лесу; справа и слева
сплошной лес
стеной, перед лесом, по обе стороны, невысокие кусты. Вдали, меж кустами, видны богатые шатры. Вечерняя заря догорает.
Иногда весь берег представляет одну
сплошную синеватую
стену соснового бора, который не прерывается целые версты.
С этой стороны тянулся
сплошной навес, соединявшийся с избою посредством небольшой бревенчатой постройки. Одна
стена постройки выходила в сени избы, другая примыкала к навесу: это была камора; соломенная кровля ее шла в уровень с кровлей избы, но значительно возвышалась над кровлей навеса, так что, взобравшись на навес, легко было проникнуть на чердак; с чердака вела лестница в сени, куда выходили дверь каморы, дверь избы и дверь на крылечко.
Я стал осматриваться: это была огромная квадратная комната в пять окон; вокруг
стен были
сплошные нары, и на них в самых непринужденных позах кто сидел, кто лежал; некоторые чинили свои отрепья.
— Я окончательно заключился в
стенах дома и никак не мог упросить мою мать, чтоб меня отпускали с отцом, который езжал иногда на язы (около Москвы называют их завищами), то есть на такие места, где река на перекатах, к одной стороне, более глубокой, загораживалась плетнем или
сплошными кольями, в середине которых вставлялись плетеные морды (нерота, верши, по-московски).
За такие поносные слова пристав ударил Арефу, а потом втолкнул в казарму, где было и темно и душно, как в тюрьме. Около
стен шли
сплошные деревянные нары, и на них сплошь лежали тела. Арефа только здесь облегченно вздохнул, потому что вольные рабочие были набраны Гарусовым по деревням, и тут много было крестьян из бывших монастырских вотчин. Все-таки свои, православные, а не двоеданы. Одним словом, свой, крещеный народ. Только не было ни одной души из своей Служней слободы.
В казарме гомон. Четыре длинных, сквозных комнаты еле освещены коптящим красноватым светом четырех жестяных ночников, висящих в каждом взводе у
стены ручкой на гвоздике. Посередине комнат тянутся в два ряда
сплошные нары, покрытые сверху сенниками.
Стены выбелены известкой, а снизу выкрашены коричневой масляной краской. Вдоль
стен стоят в длинных деревянных стойках красивыми, стройными рядами ружья; над ними висят в рамках олеографии и гравюры, изображающие в грубом, наглядном виде всю солдатскую науку.
Свечерело. В предместиях дальных,
Где, как черные змеи, летят
Клубы дыма из труб колоссальных,
Где
сплошными огнями горят
Красных фабрик громадные
стены,
Окаймляя столицу кругом, —
Начинаются мрачные сцены.
Но в предместия мы не пойдем.
Нам зимою приятней столица
Там, где ярко горят фонари,
Где гуляют довольные лица,
Где катаются сами цари.
За окном было тихо, грустно. Деревья сада стояли неподвижно, слитые ночью в
сплошную, тёмную
стену, за нею чудилось что-то страшное. А с колеса мельницы звонко и монотонно капала вода, точно отсчитывая время. Под самым окном сонно покачивались длинные стебли мальвы. Тихон Павлович перекрестился и закрыл глаза. Тогда в его воображении стала медленно формироваться городская история, выбившая его из колеи.
Перед собой я видел
сплошную колеблющуюся черную
стену, за которой следовало несколько движущихся пятен: это были авангард конницы и генерал со свитой. Сзади нас подвигалась такая же черная мрачная масса; но она была ниже первой: это была пехота.
Дом “Северных Записок” был дивный дом;
сплошной нездешний вечер.
Стены книг, с только по верхам приметными темно-синими дорожками обоев, точно вырезанными из ночного неба, белые медведи на полу, день и ночь камин, и день и ночь стихи, особенно — “ночь”. Два часа. Звонок по телефону: “К вам не поздно?” — “Конечно, нет! Мы как раз читаем стихи”. — Это “как раз” было — всегда.
Примерно через полчаса
сплошной лес кончился, и я вышел на пригорок. Впереди передо мной расстилался широкий и пологий скат, покрытый редколесьем, состоящим из березы, ели, осины и лиственицы. Тут росли кустарники и высокие травы, среди которых было много зонтичных. Справа была какая-то поляна, быть может гарь, а слева
стеной стоял зачарованный и молчаливый лес.
Я сцепился с ним, возражал, выяснял свою мысль. Но Печерников ловко переиначивал мои слова, чуть-чуть сдвигал мои возражения в другую плоскость и победительно опровергал их, а я не умел уследить, где он мои мысли передвинул.
Сплошная была софистика, но я был против нее бессилен. А Печерников не хотел знать пощады. Приперев меня своими возражениями к
стене, он говорил...
А что Толстой переживал в душе за время своего сидения в Ясной Поляне, это мы имеем возможность узнать только теперь, когда нам, по крайней мере, в некоторой степени стали доступны его дневники и интимные строки из писем к друзьям. Мучительно читать их. Это какой-то
сплошной вопль отчаяния человека, который задыхается от отсутствия воздуха, бьется о
стены своей тюрьмы и не может вырваться на свежий воздух.
Одновременно с тем, как у нас читали приспособленную для нас часть «творения» Тюнена, в качестве художественной иллюстрации к этой книге обращалась печатная картинка, на которой был изображен темный загон, окруженный
стеною, в которой кое-где пробивались трещинки, и через них в
сплошную тьму сквозили к нам слабые лучи света.
При тусклом свете огарка и красной лампадки картины представляли из себя одну
сплошную полосу, покрытую черными кляксами; когда же изразцовая печка, желая петь в один голос с погодой, с воем вдыхала в себя воздух, а поленья, точно очнувшись, вспыхивали ярким пламенем и сердито ворчали, тогда на бревенчатых
стенах начинали прыгать румяные пятна, и можно было видеть, как над головой спавшего мужчины вырастали то старец Серафим, то шах Наср-Эддин, то жирный коричневый младенец, таращивший глаза и шептавший что-то на ухо девице с необыкновенно тупым и равнодушным лицом…
По всем
стенам, кроме той, в которой была дверь, стояли
сплошные шкапы простой, однако ж крепкой работы.
Звук треска и гула заваливающихся
стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих, светлеющих облаков дыма с блестками искр и где
сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато-золотого, перебирающегося по
стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров.